23.05.2013
2212
Мы не любим думать и говорить о смерти и в своей повседневной жизни обычно избегаем этой темы. Может быть, именно в таком зашторивании, искусственном «выключении» раздумий о смерти и кроется одна из самых главных жизненных ошибок современного человека. Истина в том, что, отодвигая мысли о смерти, мы не продлеваем жизнь и не исключаем смерть. Психологи давно раскрыли феномен лицемерного обращения со смертью. Когда человек в своих мыслях сознательно избегает тему смерти, подсознание, хотим мы того или нет, отсчитывает части прожитой жизни, приближая нас к последней минуте. «Мы чувствуем, – пишет известный исследователь постклинической смерти Г. Моури, – по крайней мере хотя бы подсознательно, что, сталкиваясь со смертью, даже косвенно, мы неизбежно становимся перед перспективой нашей собственной смерти».
Итак, человек обречен на размышления о жизни и смерти, и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом.
Жизнь и смерть – вечные темы размышления человечества на протяжении всей истории его существования. Об этом размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики… Вряд ли найдется человек, который рано или поздно не задумался бы о смысле своего существования, предстоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли приходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Только раннее детство или старческий маразм избавляют человека от необходимости решения этих проблем.
Чаще всего человек сталкивается с триадой: жизнь – смерть – бессмертие, поскольку все существующие духовные системы исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов. Наибольшее значение в них уделялось смерти и обретению бессмертия в «жизни иной», а сама человеческая жизнь объяснялась как «миг, отпущенный человеку для того, чтобы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию».
За небольшим исключением у всех времен и народов высказывания о жизни носили чаще всего достаточно негативный смысл: «жизнь – страдание» (Будда, Шопенгауэр и др.); «жизнь – сон» (Платон, Паскаль); «жизнь – бездна зла» (Древний Египет); «жизнь – борьба и странствие по чужбине” (Марк Аврелий); “жизнь – это повесть глупца, рассказанная идиотом, полна шума и ярости, но лишенная смысла” (Шекспир); “вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду” (Ницше) и т.п. Об этом же говорят пословицы и поговорки разных народов типа: “жизнь – копейка”, «это не жизнь, а каторга», «худая жизнь» и т.д.
Известный испанский философ Ортега-и-Гассет определил человека не как тело и не как дух, а как «специфически человеческую драму». Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно ни складывалась жизнь, как бы она ни была длительна, конец ее неизбежен.
Отношение людей к тайне смерти двойственное: с одной стороны, хотелось бы вовсе не знать и не думать о ней, с другой стороны, мы пробуем, наоборот, всмотреться и проникнуть в тайну, чтобы лишить ее чуждости или враждебности.
Стремление людей «освоить» феномен смерти, сделать его чем-то понятным и доступным в обращении проявилось в огромном множестве сказаний, мифов, ритуалов (похороны, оргии, жертвоприношения и т.п.). Таким образом, смерть включалась в некое игровое действо, благодаря чему она начинала представляться включенной в порядок и цели жизненного мира людей и уже не казалась такой чуждой.
В вавилонской религии представления о загробной жизни были довольно смутные. Считалось, что души умерших попадают в подземный мир и ведут там безнадежно унылое существование. Ни утешения, ни награды вавилоняне от потустороннего мира не ожидали, поэтому религия народов Месопотамии ориентирована на земную жизнь.
В Древнем Египте династической эпохи идеи потустороннего существования получили, напротив, гипертрофированное развитие. По египетским верованиям, когда умирает тело человека, продолжают жить его имя, душа, птицей улетающая из тела в небо, и, наконец, некий невидимый «ка», двойник человека, которому отводилась особая роль в посмертном существовании. Участь «ка» после смерти зависит от участи тела: он может погибнуть от голода и жажды, если при погребении покойник не будет снабжен всем необходимым; он может быть съеден загробными существами, если его не защитят магические формулы. Если же об умершем как следует позаботиться и мумифицировать его или сделать его статую, то «ка» может намного пережить усопшего.
В Древней Индии жрецы учили, что душа не погибает вместе с телом, а переселяется в другое материальное тело. Какое новое тело получит душа, зависит от поведения человека в теперешней жизни, прежде всего от соблюдения правил своей касты: можно в посмертном перерождении воплотиться в человека более высокой касты, а за их нарушение можно обратиться даже в низшее животное. В европейской традиции метаморфоза – переселение души в другое тело (человека, животного, минерала) или ее превращение в демона, божество – называется метемпсихозом (латинский синоним – реинкарнация); оно получило распространение и в Древней Греции, его придерживались религиозные общины орфиков и пифагорейцев, а в философии Платона ему отведена ключевая роль.
Представления древних евреев о загробной жизни человека отображены в Ветхом завете, где представлены два основных взгляда: согласно первому личность после смерти погибает. Бог создал человека «из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни…» (Бытие 2,7). После смерти это дыхание жизни остается, представляя собой лишь безличную силу, общую всем людям и животным, оно возвращается к Богу, а личность как конкретная форма этого дыхания исчезает. Им представляется сомнительным загробное существование, и из этого следует пожелание: «Итак, иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим… Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости» (Книга Екклезиаста 9:7; 9:10). Согласно другому воззрению человеческая душа продолжает существование после смерти, но мир, в который она попадает, темен и безрадостен, это страна «сени смертной и мрака», «каков есть мрак тени смертной, где нет уст-ройства, где темно, как самая тьма» (Книга Иова 10: 21- 22).
У славян довольно долго сохранялся патриархально-родовой строй, с характерным для него культом почитания предков. Душам предков полагалось обитать в раю. «Рай» – дохристианское общеславянское слово, означавшее нечто вроде прекрасного сада. И поныне в белорусском и украинском языках сохранились слова «вырай», «вирий» – место, куда осенью улетают птицы и где обитают умершие. Слово «пекло» – тоже дохристианское, оно означало подземный мир, где горят души злых людей. Покойников подразделяли на две категории: «чистых», т.е. умерших «пристойной» смертью, – их почитали и называли «родителями» безотносительно к возрасту и полу (до сих пор существует традиция «родительских дней»), и «нечистых», которых называли «мертвяками» (самоубийцы, утопленники, опойцы и т.п.). Мертвяков боялись, полагали, что они могут вставать из могилы и вредить людям; чтобы помешать мертвяку выйти из могилы, труп пробивали осиновым колом, вбивали зуб от бороны позади ушей и т.д. Таким образом, по верованиям древних славян, после смерти могла сохраняться активность не только души, но и тела.
Далеко не у всех народов смерть воспринималась как печальное событие. Так, у германцев (свевов) существовала вера в воскресение умерших, это позволяло им не бояться смерти; считалось, что воины, храбро павшие в битве, должны попасть в светлый дворец бога Одина – валгаллу, где их ждут пиры и удовольствия. Даки (северофракийские племена, жившие на территории современной Румынии) верили, что существование после смерти гораздо приятнее теперешней жизни, и потому встречали смерть радостным смехом, а рождение человека, наоборот, оплакивали.
Столетиями лучшие умы человечества пытались и пытаются хотя бы теоретически опровергнуть безусловную конечность жизни человека, доказать, а затем и воплотить в жизнь реальное бессмертие. С этой точки зрения человек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете сил. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь.
Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть, пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни постоянно делались и делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие “там” и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, “смертию смерть поправ”. Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал лидер национально-освободительного движения Индии Махатма Ганди, “мы не знаем, что лучше – жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, ни трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант”. А еще задолго до этого в “Бхагавадгите” сказано: “Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном – не скорби”.
Реалистическое ожидание смерти требует принятия того факта, что отведенное нам на земле время должно быть ограничено нормой, согласующейся с продолжительностью существования наших видов. Человечество – это лишь часть экосистемы, как и любая другая зоологическая или ботаническая форма, и природа не признает различий. Мы умираем, и именно поэтому мир может продолжать жить. Современный американский философ из Колумбийского университета в своей книге «Смерть смерти» пишет: «Нам дано чудо жизни, потому что триллионы и триллионы живых существ подготовили для нас путь и потом умерли, в каком-то смысле за нас. Мы умираем в свою очередь, чтобы другие могли жить. Трагедия отдельного индивида становится, в равновесии естественных вещей, триумфом продолжающейся жизни». Греческий мудрец Эпикур сказал так: “Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем”.
А русский святитель Игнатий Брянчанинов призывал «оплакивать себя благовременно». По его мнению, каждый христианин обязан «памятовать о смерти» каждый день и каждый час. Важно прожить жизнь, сверяя свои поступки и дела с последней минутой жизни, которая и есть истинное мерило всех ценностей в жизни каждого человека.
В заключении могу лишь добавить. Практически все тезисы этой статьи нашли свое отражение и раскрытие в многочисленных произведениях искусства. Тема смерти во все века была любима художниками, настоящими исследователями. У этого процесса познания средствами искусства нет конца. Московский художественный конкурс 2008 года – яркое свидетельство тому, что и современные художники продолжают дело, начатое еще первобытными людьми, когда те с помощью наскальных иероглифов пытались изобразить свои представления о загробном мире. Разница в том, что спустя века палитра художественных воззрений о смерти заметно расширилась, а сходство – смерть по-прежнему остается не познанной.Сергей ЯКУШИН, член Союза художников России, член Союза журналистов России,
академик Европейской академии естественных наук
академик Европейской академии естественных наук
