В Новосибирске имеется музей, совершенно неожиданный для мегаполиса, который большую часть биографии прожил в праведном советском образе «города-кузницы». Это «Музей смерти». Или, как он официально именуется, «Музей мировой погребальной культуры».

Рунет всегда был подчеркнуто равнодушен к классическим музеям российской провинции – ко всем достижениям краеведения, к нюансам почитания знаменитых земляков. Но судьба «Музея смерти» в этом смысле радикально отличается от всех остальных: он стал объектом пристального внимания, едва открывшись в мае 2012-го. Быстро, словно газ, наполнил собой блогосферу, заворожил эмо-готическое сообщество. Его экспонаты быстро разошлись по копипстам, превратились в юзерпики. А сам музей превратился объект межрегионального туризма: за весомой дозой готичности сюда приезжает гото-эмо-молодёжь со всей России. Да и партикулярные граждане относятся к экспозиции заинтересовано.

В любом областном городе собирательное понятие «музей» состоит из музея краеведческого, художественного и дома-музея какого-нибудь знаменитого земляка. В советские времена в обязательно-желательный комплект входил еще музей Ленина. Но в среднем и общем музейный образ любого российского города – эта та самая триада. Разительным исключением в этом ряду выглядит Новосибирск, в котором есть все перечисленные элементы комплекта, но кроме этого еще и «Музей смерти».

Готичненько и не только

За короткое время (и даже несколько неожиданно для своих создателей) Музей смерти превратился в один из моднейших туристических брендов Новосибирска. Три других – гигантский Оперный театр с операми голливудского размаха, столь же монументальный зоопарк и, разумеется, Академгородок – понятия, культовые для зрителей телеканала «Культура», почитателей Николая Дроздова и журнала «Наука и жизнь». Музей же – марка самая терпкая, яркая и провокационная. Нынешние гости города не могут устоять перед соблазном посетить это особенное место. Равнодушным тут и впрямь остаться невозможно – посетители испытывают либо эрудитский восторг перед неожиданными гранями темы, либо оторопь.

В России такой музей единственный. И еще до открытия он попал в список ЮНЕСКО.
Разместился Музей мировой погребальной культуры в Парке Памяти Новосибирского крематория, но к профилю этого предприятия музей имеет косвенное касательство. Он – не реклама крематория, а своего рода гигантское материализованное эссе о погребальной практике разных наций и эпох. Кремация в этом списке – лишь одна из строк, а крематорий – фактически один из экспонатов.

К слову, сам крематорий совершенно не мрачен на вид и совершенно не похож ни на инфернальную декорацию из «кино про фашистов», ни на крематории других городов СНГ (тяготеющих к мрачно-храмовой эстетике). Новосибирский окрашен в жизнерадостной гамме, окружен привольным парком со множеством декоративных финтифлюшек и даже с детской площадкой.

К детской площадке неожиданно подкрался… Впрочем, «дитЯм нравится».

«Смешанные чувства» — очень точное определение для описания эмоционального «послевкусия» от этого необычного музея. С одной стороны, смерть – понятие, внушающее опасливое почтение. С другой стороны, она удивительно многообразна. «Другой мир» — это не книжный трюизм. Нюансов, деталей и оттенков там столько, что и впрямь наберется на целую вселенную. Ту, что за гранью.

Именно «взгляд за грань» стал побуждающим моментом при создании музея. Владелец и разработчик концепции музея, бизнесмен, культуролог и журналист Сергей Якушин, будучи онкологическим больным, сам имеет экзистенциальный опыт по этой теме. Он же – инициатор создания крематория, Парка Памяти и многочисленных арт-акций, которые там проходят. Вопреки своему профессиональному контексту, Сергей Якушин – человек не сумрачный, а напротив, очень энергичный, позитивный и творческий. Да, жизнь там кипит (при всем сюрреализме этой фразы): концерты, календарные торжества сменяют друг друга. Кстати, мемориальный «тихий салют» из белых воздушных шаров, вошедший в российскую мемориальную моду, изобретен именно там.

Преславная Виктория

От XIX до первого десятилетия XX века – таковы хронологические рамки стартовой экспозиции. Такой выбор не случаен: эта эпоха отличалась наибольшей проработанностью мемориальной культуры. В ней было вровень и эстетства, и гуманизма. Была у нее и своя законодательница – английская королева Виктория. Она сформировала всю этику и эстетику европейского траура.

В безмолвной команде музейных манекенов вдовы всех сословий и возрастов – самые многочисленные персонажи.

Счастливой и цветной была молодость Виктории, большую же часть своей жизни она прожила в оттенках черного. Но сделала это стильно. Множество траурных платьев, траурные украшения из каменного угля (черный и не блестит), мемориальная бижутерия из волос покойных, специфический фотожанр «post mortem» — все это дары викторианской мемориальной культуры.

Флёр времени, затуманивший семантику этих предметов и их старинное изящество, делают процесс любования ими удовольствием естественным и нетяжелым. Только траурных платьеd позапрошлого века в коллекции музея более 100.

В экспозиции музея полторы тысячи старинных гравюр на тему погребения и траура, около тысячи живописных полотен, миниатюр и скульптур.

Бюсты и статуи девушек в траурной вуали – популярнейший артефакт XIX века. И трогательно, и позволяет скульптору продемонстрировать мастерство контакта с мрамором.

Многоликая смерть

Одна из «фишек» музейной коллекции – открытки с репродукциями картин Вильгельма Которбинского.

Тема смерти, загробной жизни и умирающей юной красоты особо завораживали этого художника. А открытки с его репродукциями были в 1900-х самым авантажным сувениром.

Декадентская молодёжь писала на них свои милые глупости, а скорбящие родственники использовали в уведомительных целях. На обороте некоторых встречаются тексты вроде таких: «Душа нашей Таточки уже отлетела, а ты, милый ангел Ниночка, слушайся маму и не оставляй прилежанием фортепианных уроков». До революции Которбинский был знаменит даже больше Врубеля и Васнецова — именно благодаря ажиотажному со стороны тогдашний «прото-эмо». Он был не только соперником этих художников, но и их партнером при росписи храмов-новостроек. Но если Васнецов и Врубель потом были известны каждому советскому школьнику, то славе Которбинского помешала именно погруженность в тему смерти. Для советских искусствоведов эта тема была заведомо запретной, потому Которбинского забыли надолго.

Имеется в музее коллекция гробов разных этносов и конфессий, коллекция кружевных гробовых подзоров и прочего спец-декора.

Протестантский гроб, расписанный яркими наивными цветами, напоминающими русскую городецкую роспись, напротив, излучает какую-то странную, несвойственную своей функции праздничность.

Урны. Некоторые из них «обитаемые». То есть с прахом.
Есть в музее и творение Веселого Гробовщика – мастера из Ганы Эрика Аджетея — гроб в форме рыбы.

Оцените, к слову, как приоделся Эрик для визита в Новосибирск — сходство фирменной гаммы детектед! Возможно, не нарочно получилось. Но стильно.

Многие аспекты старинной погребальной культуры представлены в виде сюжетных инсталляций-диорам. Опознание в старинной прозекторской, прием заказа в погребальной конторе, пошив траурного платья, прощание родных с умершим ребенком – все сюжеты в детально воспроизведенных интерьерах разыгрывают манекены, облаченные в одежду XIX века. От своих магазинных собратьев они отличаются и типажами, и эмоциональным состоянием. Никаких улыбок, никакого кокетства. У некоторых на лицах при помощи специальной слюды даже изображены слёзы.

Коллекция миниатюрных катафалков пробуждает столь же детский восторг перед «бибиками».

Впрочем, на открытой площадке музея есть и полноразмерные образцы последнего транспорта – от крестьянских дрог с домовиной до «цэковских» и зарубежных автокатафалков.

Многие декоративные «финтифлюшки» украшавшие дома в на рубеже прошлого и позапрошлого веков, о смерти говорили по-свойски.

Похожие одновременно на портал склепа и отбойник паровоза часы с латинской надписью TEMPUS FUGIT (время бежит). Это паровозом напирающее время хватает за кольца отчаянный атлет. Вот такие бытовые приборы рождала томная, склонная к пессимизму и меланхолии эпоха art noveau.

Аллегорическая композиция «Смерть героя» преспокойно стояла в кабинете модного викторианского джентльмена. Смерть вообще всегда была где-то рядом.

Во дворе, рядом с мрачным пирамидальным курганом, увенчанным черепом, возлежит ярко раскрашенный сфинкс. Добродушный и какой-то дурашливый. Но он тоже тут по делу – как страж египетского загробного мира.

Как ни странно, большинство посетителей покидает этот яркий музей в приподнятом настроении. В особом восторге остаются дети. К слову, детские и взрослые экскурсии различаются расстановкой акцентов. Детей, например, не посвящают в визуальные и технические нюансы бальзамирования, а вот образ смерти в народных сказках – тема для них вполне посильная и располагающая. Замыкающей частью экскурсии может быть посещение крематория. При желании экскурсантов, разумеется. И желание такое, как ни парадоксально, возникает у многих.

Источник: http://www.netlore.ru/muzei_smerti
Использованы материалы с сайтов  freakr.ru, Академия новостей, gorturs.ru, mosritual.ru, multitour.com.ua.