Несколько поколений американцев покоятся с миром под тенью кладбищенских дубов. Ещё совсем недавно компанию на пикниках им составляли живые американцы.

В течение 19-го века на всей территории Соединенных Штатов кладбища были достаточно популярным местом для дневных перекусов, причем посетители кладбищ не ограничивались парой яблок на скамейке. Поскольку во многих муниципалитетах по-прежнему не было подходящих зон отдыха, люди устраивали пикники на местных кладбищах. Как ни странно, кладбища больше всего напоминали современные общественные парки.

Например, на фото ниже изображено Лесное кладбище в Дейтоне, штат Огайо. Мы видим, как дамы, добираясь на пикник на семейном участке, совершают променад по некрополю, кокетливо вертя в руках прогулочные зонтики. В это же время нью-йоркцы прогуливались по церковному кладбищу Святого Павла на Нижнем Манхэттене, неся корзины с фруктами, кусочки имбиря и бутерброды с говядиной.

Одной из причин, почему гуляния на кладбищах снискали популярность, были бушующие эпидемии: желтая лихорадка и холера процветали, дети умирали до достижения 10-летнего возраста, женщины умирали во время родов. Смерть была частой гостьей во многих семьях.

«Мы отмечаем День благодарения с нашим отцом, потому что в этот день в прошлом году он был ещё жив», – объяснил молодой человек в 1884 году. – «Мы принесли еду и спиртовую лампу, чтобы вскипятить кофе».

Тренд отдыха на кладбищах можно понимать и как “новую жизнь” кладбищ, близких к природе. В то время как чопорные американские и европейские кладбища долгое время оставались строгими и аскетичными местами на церковной территории, наполненными памятными подарками и напоминаниями о том, как не грешить, новые кладбища располагались за пределами городских центров и создавались как сады для отдыха и наслаждения красотой природы. Цветочные мотивы заменили черепа и скрещенные кости, и новодельные некрополи были только рады вниманию публики.

Пикники на кладбищах Нового света не являются уникальным историческим прецедентом. Подобные традиции трапезы среди предков были и в Гватемале, и в Греции, и в Азии. Но все же многие американцы считали пикники на местных кладбищах «ужасающим весельем». Критика старших поколений, однако, не остановила молодежь от встреч на погостах, дискуссия свелась лишь к правилам поведения.

В некоторых частях страны, таких как Денвер, общества любителей могильных пикников выросли настолько, что привлекли внимание полиции. Сакральные религиозные места были завалены мусором. В одной заметке об этих беспорядочных встречах репортер написал: «…тысячи разбросанных площадок, банки с сардинами, пивные бутылки и коробки для завтрака».

Несмотря на то, что кое-где мрачные пикники считались неподобающим поведением, они вызывали восхищение. Тот же журналист отметил, что участники выглядели «счастливыми при таких смущающих обстоятельствах» и даже сказал, что это черта, «достойная поощрения». Тем не менее, причуде обедов на открытом воздухе среди склепов скоро суждено было закончиться.

В начале 20-го века кладбищенские пикники ещё встречались, однако к 1920-м годам их популярность начала уменьшаться. Расцвет медицины уменьшил вероятности ранней смерти, а по всей стране активно обустраивали общественные парки.

Сегодня, спустя более чем 100 лет с того, как щекочущие нервы пикники сошли на нет, в Америке уже почти не найти кладбищ (особенно в больших городах), в которых разрешено приятно провести время с друзьями за бутербродами. Бруклинское кладбище Грин-вуд, например, имеет строгий запрет на подобное времяпрепровождение, хотя, как пишет Борис Акунин: “…Грин-Вуд с самого начала создавался как парк, куда люди будут приезжать не столько по скорбной необходимости, сколько просто покататься, погулять, устроить пикник на траве. И заодно убедиться в том, что ничего такого уж страшного в смерти нет. Вон какое место славное, и вид отменный.

Живописные пруды, рощи, лощины, плавные возвышенности. Кое-где попадаются разноцветные попугайчики – несколько лет назад сбежали из аэропорта Кеннеди и размножились на здешнем приволье. Истинный элизиум, райский сад. Именно таким Грин-Вуд и замышлялся.

…От Манхэттена отсюда всего три мили, а сообщение было удобное: четыре паромных линии через Ист-Ривер, омнибусы, наемные фиакры, извозчики. Кладбище быстро стало популярнейшим местом для прогулок. В 60-е годы 19 века его кущи и аллеи ежегодно посещало полмиллиона человека. Соседство мавзолеев, усыпальниц, могильных крестов не портило гуляющим настроения и аппетита, не мешало флиртовать и веселиться. Атмосферу праздника, правда, могла подпортить похоронная процессия, но, завидев траурный караван, веселые компании просто уходили подальше, благо места хватало.

В те времена Грин-Вуд выглядел еще нарядней и ухоженней, чем теперь. Мрамор и бронза не успели померкнуть под воздействием дождя и снега, могилы были обнесены затейливыми коваными оградами (почти все они пошли на переплавку в годы последней войны), посреди каждого из четырех водоемов било по фонтану. Во всех книгах и статьях об истории кладбища непременно приводится цитата 1866 года из газеты «Нью-Йорк таймс»: «Мечта всякого нью-йоркца – жить на Пятой авеню, гулять в Центральном Парке и упокоиться в Грин-Вуде». Учрежденный в 1838 году, бруклинский парк-некрополь уже через несколько лет начал приносить прибыль, что с новыми кладбищами случается редко.

… Кладбище есть кладбище, место скорби, сколько его ни драпируй кущами и дубравами. Крепкие же были нервы у пикникующих, если соседство с надгробием Джейн Гриффит не портило им аппетита. А впрочем, нью-йоркцев 19 столетия не пугала и собственная могила. Богатый человек Уильям Ниблоу (1789–1875) выстроил себе мавзолей еще при жизни, разбил вокруг него сад, вырыл пруд, развел там карпов и много лет подряд устраивал у места своего будущего упокоения званые гарден-парти. И это было не чудачество, а довольно распространенная практика. Некий капитан Корреджа (1826–1910) поставил себе на заранее купленной могиле памятник из каррарского мрамора: будущий покойник изображен в полный рост, в фуражке, с секстантом в руке. Скульптура была изготовлена за полвека до кончины моряка, так что к моменту похорон успела покрыться благородной патиной.

Оптимисты позапрошлого века, гулявшие и устраивавшие пикники среди гробов, были носителями истинно американского пионерского духа. Они пробовали освоить владения Смерти точно так же, как осваивали просторы Дикого Запада: построить там удобные дороги и дома, сделать мертвую пустыню пригодной и даже удобной для обитания. Эти принципиальные позитивисты пытались цивилизовать не только свой мир, но и негативистские владения Смерти. Чего нам Ее бояться, будто спрашивают пышные мавзолеи и умеренные памятники. Мы честно жили, честно работали и вправе рассчитывать на подобающее воздаяние. Не может быть, чтобы Будущая Жизнь нас разочаровала, это была бы unfair play (нечестная игра – англ.).”