15 марта 1941 года народный комиссар обороны СССР Семен Тимошенко издает приказ № 138 “О порядке погребения погибших военнослужащих офицерского, сержантского и рядового состава”. Документ на восьми страницах скрупулезно описывает процедуру захоронения советских солдат и офицеров. Есть смысл выборочно его процитировать.
- Вынос убитых с поля боя и погребение их является обязательным при всех условиях боя.
- Погребение убитых и умерших от ран на поле боя производится специально выделенными командиром полка командами погребения…
- Погребение убитых и умерших от ран производится в индивидуальных или братских могилах по указанию командира полка. Для могил выбираются лучшие места как в населенных пунктах, так и прилегающей к ним местности: кладбища, площади, парки, скверы, сады, а вне населенных пунктов – курганы, рощи, перекрестки дорог и т. д.
Местность должна быть сухая, с низким уровнем стояния почвенных вод. Могилы для погребения должны иметь глубину с расчетом не менее 1,5 метра от поверхности почвы. На могилы насыпается холм до 0,5 метра высоты, который покрывается дерном или камнями.
На могиле устанавливается памятник (временный или постоянный). На памятнике делается надпись – звание, фамилия, имя, отчество погибших и дата гибели…
- Погребение офицерского состава производится только в индивидуальных могилах.
- Погребение военнослужащих производится:
На поле боя:
а) лиц офицерского состава – в состоящих на них: гимнастерке, брюках, нательном белье и обуви;
б) лиц сержантского и рядового состава – в состоящих на них: гимнастерке, брюках и нательном белье.
Лечебными учреждениями:
а) лиц офицерского состава – в поступивших с ними гимнастерке, брюках, нательном белье, а также в госпитальных носках, туфлях и простыне, которая находилась в пользовании умершего. В том случае, если всех перечисленных предметов при умершем не окажется, недостающие предметы выдаются из фонда госпиталя;
б) лиц сержантского и рядового состава – в поступивших с ними гимнастерке, брюках, нательном белье, а также в носках и госпитальных туфлях.
- Порядок отдания воинских почестей при погребении в полосе военных действий офицерского, сержантского и рядового состава устанавливается командиром полка и начальниками санитарных учреждений.
Инструкция была написана по горячему опыту финской кампании, после которой более четырех тысяч погибших солдат и офицеров числились в оборонном ведомстве без вести пропавшими. Эти люди не были похоронены вообще. Они остались лежать в лесах под Выборгом у линии Маннергейма.
Летом 1941-го приказ № 138 от наркома Тимошенко – мертворожденный акт для Красной Армии. Он был рассчитан на условия позиционной войны, а не маневренного блицкрига, навязанного немецким генштабом в первые месяцы боевых действий.
Константин Сомов приводит отрывок из воспоминаний связиста 9-й армии Иона Дубараша, который в августе 1941-го попал в окружение под Николаевом: “…Во временном Грейговском окружении непрерывно бомбила вражеская авиация, а немецкая артиллерия расстреливала наши нестройные колонны… Неповоротливый обоз с раненными уничтожили сразу, пока мы окапывались в круговую оборону, затем принялись за нас. Меня контузило. Очнулся уже в темноте, рядом со мной татарин Марат закапывал в окопе трех человек. Очнулся, как выяснилось, вовремя, Марат хотел и меня зарыть…”.
Ни о каких воинских почестях при похоронах в таких условиях думать не приходилось. Погибших бойцов закапывали в братские могилы, которыми служили воронки от авиабомб, природные овраги и дорожные кюветы. Много погибших солдат и офицеров оставались лежать в степи, они становились добычей ворон и одичавших собак.
Жительница села Корчино Николаевского района Антонина Михайловна Шахрай, в беседе с корреспондентом “Южной правды”, рассказала о том, что вплоть до 1948 года они находили останки погибших воинов.
Наши это были или немцы? – Определить уже не представлялось возможным. Их всех хоронили на сельском кладбище по христианскому обряду.
Во время оккупации немецкие комендатуры заставляли сельских жителей отправлять так называемую “дорожную повинность”. При сопровождении советских военнопленных конвоиры расстреливали ослабевших, раненных и пытавшихся сбежать.
Трупы сваливали в кювет или просто бросали на дороге. Опасаясь эпидемий, немцы пригоняли крестьян из окрестных деревень, чтоб закопать убитых.
При освобождении Николаевщины “погребальная инструкция” наркома Тимошенко вновь не соблюдалась. Мобильное наступление наших армий, проходило в условиях отчаянного сопротивления немцев. Почти каждый населенный пункт брали с боем.
Дивизионные похоронные команды не успевали за движением войск. Захоронения павших воинов осуществлялось в братских могилах, где были и солдаты, и офицеры. Отвлекаться на индивидуальные погребения в таких условиях позволялось только для старшего офицерского состава Красной Армии.
Крестьянам освобожденных сел приходилось делать работу за военных гробовщиков. Документы этих погребенных бойцов в редких случаях попадали к районному военкому.
Только за последние 20 лет поисковые отряды на Николаевщине сумели обнаружить и торжественно перезахоронить 118 останков погибших красноармейцев. Идентифицировать удалось 12 человек.
В немецкой армии погребальный ритуал для павших бойцов практически не менялся со времен кайзеровской Вильгельма II. Ко времени европейской кампании Верховное командование вермахта чуть “подправило” устаревший порядок военных похорон. Инструкция выглядела архаичной даже для консервативной Европы. Вот выдержка из этого любопытного документа:
“Погребение производится с оказанием последних солдатских почестей. Должно обеспечиваться наличие:
a) музыкального корпуса или духового оркестра;
b) люди для несения гроба, венков и подушек с наградами;
c) во главе почетной процессии должен шествовать офицер или лицо в звании, соответствующем званию погибшего. Группа из числа почетной процессии дает трехкратный салют над открытым гробом;
d) венка вермахта или одной из его частей с красными лентами, на одной из которых изображение свастики на белом круге, на другой – Железный крест, а под ним надпись “Вооруженные силы Германии”;
e) гроб накрывается военным флагом.”
Русская реальность внесла жесткие коррективы в этот красивый ритуал. Константин Сомов приводит воспоминания ефрейтора 10-й пехотной дивизии вермахта Гельмута Клаусмана, отступавшего вместе со своей частью из Крыма.
“Убитых хоронили по-разному. Если было время и возможность, то каждому полагалась отдельная могила и простой гроб. Но если бои были тяжелыми и мы отступали, то закапывали убитых кое-как. В обычных воронках из-под снарядов, завернув в плащ-накидки или брезент. В такой яме за один раз хоронили столько человек, сколько погибло в этом бою и могло в нее поместиться. Ну а если бежали, то вообще было не до убитых”.
А вот свидетельство гауптмана Луитпольда Шейдле: “Все попытки похоронить погибших не удаются, хотя у нас уже имеется опыт могильщиков. В середине сентября между Кременской и Ближней Перекопкой, у высоты 199, мы похоронили мертвых прямо в окопах, в которых сами сидели пригнувшись.
Здесь все выглядит иначе. Тот, кто не падает сам в свой окоп и не умирает там, тот остается на поле. Могилы копали только в первые дни, и появилось кладбище с деревянными крестами, надписями и высоким четырехметровым дубовым крестом. Но это длилось лишь несколько дней. Уже не хватало живых, чтобы копать могилы мертвым и сколачивать кресты, а земля промерзала все глубже и глубже…
Сотни и сотни трупов лежат рядом друг с другом или друг на друге. Среди мертвецов стоит во весь рост оледеневший труп, у которого рука и нога откинуты, как у деревянного паяца. Ветер колышет конец перевязки на бедре, которую раненый намотал в надежде на спасение. Издали кажется, что среди мертвых стоит живой…”.
Хоронить с оркестрами и флагами солдат, павших на Восточном фронте, у немцев не получалось. Многие историки отмечают большую упорядоченность в работе похоронных команд вермахта.
Если немцы не бежали или не оказывались в окружении, то они хоронили погибших в индивидуальных могилах. Ставили крест, записывали дату смерти, фамилию, имя и номер воинской части.
У каждого военнослужащего был нательный медальон, который состоял из двух половинок с выбитой на них одинаковой информацией: номер знака, сокращенное наименование войсковой части и группа крови. Обе половины медальона могли легко отламываться друг от друга.
При захоронении погибшего одна половина отсылалась вместе с донесением о потерях, другая – оставалась на теле погибшего. В каждой войсковой части велись точные списки личных опознавательных знаков. Их копии переправлялись в Берлинское бюро по учету военных потерь.
Тем не менее, точную цифру неизвестных погибших солдат вермахта (как и красноармейцев) историки не могут назвать до сих пор. Да и вряд ли когда-нибудь назовут. Похоронное дело войны не приемлет единовременной статистики.
Как вспоминал немецкий солдат: “Мне и Герберту пришлось с пересадками добираться в свою роту из госпиталя в Херсоне через Вознесенск. Проселочная дорога была изрыта воронками авиабомб, поэтому мотоцикл петлял между ямами и холмами…
Могилы наших и русских оказались совсем рядом. Это было одно братское кладбище, разделенное демаркационной линией дороги. Наши могилы отмечены грубыми деревянными крестами из досок с традиционными железными касками, русские – безымянными холмами…”.
На территории Николаевской области немецкие оккупанты оставили свои кладбища. По самым осторожным оценкам, у нас было около 30 компактных захоронений немецких военнослужащих. Однако, погребальной картой некрополей вермахта на Николаевщине в послевоенные годы никто не занимался. Эта тема была под жестким запретом.
2 апреля 1942 года вышло специальное распоряжение службы тыла Красной Армии, в которой предусматривалась ликвидация всех вражеских кладбищ в освобожденных населенных пунктах.
Когда 13 марта 1944 года части 4-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенанта Танасчишина освободили село Роксандровку (совр. Александровка Снигиревского района), жители деревни, без всяких команд сверху, пришли на околицу села, выкорчевали 14 немецких крестов и сровняли могильные холмы.
Аналогично поступили жители деревни Новоданиловка (Казанковский район) с немецким кладбищем в селе. Но…стоит заметить, что на территории области это были единичные случаи “посмертной мести” врагам со стороны живых людей.
Немецкие кладбища исчезли очень быстро. Само время разрушило их. Деревянные кресты сгнили, а ветровая и дождевая эрозия уничтожила земельные холмы.
Долгое время за погребениями вермахта охотились “черные гробокопатели”. Однако в мае 1996 года Украина и Германия заключили межправительственное соглашение “Об уходе за военными захоронениями периода Второй мировой войны”.
Представительство немецкого Народного союза по уходу за военными погребениями находится в Киеве. Возглавляет его Ханс Ульрих Шрадер. Эта организация финансирует и осуществляет надзор за перезахоронениями своих павших солдат, которых находят украинские поисковые отряды, объединенные в две организации: “Военные мемориалы” и “Мемориалы Украины. – Юг”.
Правительство Украины выделило для перезахоронения германских военнослужащих 5 региональных кладбищ (Кировоград, Севастополь, Киев, Потлич и Львов). Немецкие сектора ежегодно заполняются погибшими солдатами. Дети и внуки погибших совсем по другим обрядам завершают похоронное дело войны.
Источник: https://oper-1974.livejournal.com/1015400.html
