В соответствии с дохристианскими мифологическими представлениями, дожившими до нашего времени, власть над дождем и другими атмосферными явлениями принадлежит обитателям того света, загробного мира, умершим предкам, а среди них в первую очередь так называемым нечистым покойникам – висельникам и утопленникам, которые считаются хозяевами и предводителями (“пастухами”) туч, а сами тучи представляются небесными стадами коров, быков, волов, иногда овец. Сербы для отгона градовых и грозовых туч обращаются к последнему в селе утопленнику или висельнику, называют его по имени и заклинают его отвести своих “говяд” от полей и угодьев, например: “О, Станко Петрович! Не иди так! Веди тучу в горы, в никуда!” (Западная Сербия) или: “Верни, Джордже, овец туда, не пускай их в наши поля, гони их в море!” (северо-восточная Босния). В Полесье, в районе Чернигова, к утопленникам обращаются во время засухи: идут в поле, зовут их по имени (Петр или Иван) и просят: “Дайте нам дождя”.
В другом районе Полесья, на Гомельщине, чтобы вызвать дождь, женщины оплакивают мифического утопленника Макарку. Они идут к колодцу, берут в руки палку, сыплют в колодец освященный мак, мешают воду палками, колотят и болтают ее и при этом голосят, как по покойнику: “Макарко-сыночек, да вылезь из воды, разлей слезы по святой земле!” или “Макарко утопился, Макарко утопился!” – кричат во весь голос.
Обращение к настоящим или мифическим покойникам связано еще и с тем, что засуха в народных представлениях – это стихийное бедствие, посылаемое людям свыше в наказание за грехи, а один из самых тяжких грехов – это самоубийство и “осквернение земли”, т. е. погребение самоубийц (утопленников и особенно висельников) в земле (более поздняя форма этого верования – недопустимость погребения таких покойников на кладбище, т. е. на освященной земле). В Полесье говорят: “Самоубийцу не хоронят на кладбище, а то будет засуха; его вывозят далеко от села, на границу, где сходятся земли одного села и другого” (черниг.). Отсюда проистекают такие способы магического прекращения засухи, т. е. вызывания дождя, как разрушение могилы самоубийцы, похороненного на кладбище, выбрасывание трупа в воду или более поздний (“ослабленный”) вариант этого действия – разрушение, снятие креста с могилы (прежде кресты на таких могилах не ставились). В 1975 г. в Полесье был записан такой рассказ (приводится в русском переводе):
“Повесился на хате человек. И его похоронили на кладбище. Раньше таких не хоронили на кладбище – где повесится, там, на том месте, его и хоронят или закапывают на развилке дорог и забрасывают могилу ветками, хворостом. Каждый прохожий палочку бросит. А теперь уже трех висельников положили на кладбище, и вот уже три месяца засуха, никакого дождя. Пошли люди вырывать этот крест (с могилы висельника). Тянули, тянули, не могли вытянуть, так как родственники сделали под крестом такое укрепление (поперечку). Тогда люди пошли в колхоз и попросили трактор, и трактором вырвали этот крест. Вырвали, и пошел дождь, пошел, пошел и уже идет третий месяц” (Стодоличи Лельчицкого р-на Гомел. обл.).
В другом селе рассказывали, что во время засухи тайно собирались женщины, шли на кладбище и искали там свежий (недавно поставленный) крест, вырывали его и выносили с кладбища. Через три дня обязательно шел дождь. Очень близкий к этому обычай известен в Сербии: “Берут крест с какой-нибудь неизвестной могилы и вечером относят его в ближнюю реку или ручей и здесь его вбивают, чтобы он стоял, пока вода сама его не снесет. Когда вбивают крест, трижды говорят: “Крест в воду, а дождь на поле! С неведомой могилы крест, с неведомой горы дождь!” (Восточная Сербия, Болевац). Болгары в Добрудже в случае засухи топили в воде светицу – деревянный надгробный памятник.
Физическое разрушение могилы нечистого покойника могло заменяться в ритуале вызывания дождя поливанием могилы водой, в чем можно видеть символическое предание воде нечистого покойника. Поливание могилы, прежде всего могилы утопленника, было весьма распространенным обычаем в Полесье:
“Вынимали крест и лили туда воду, чтобы вода дошла до покойника, и тогда пойдет дождь (черниг.); когда была сушь, селяне пошли на кладбище, разрыли могилу хлопца, который утопился, даже крышку гроба подняли и налили воды (черниг.); девять женщин брали воду, решето, шли на могилу висельника, поливали ее через решето водой, взятой из “святой” криницы; при этом они молились и просили: “Мы вам дали воды, дайте нам дождя!” (Житом.).
Более сильным актом, имеющим тот же смысл, является разрывание могилы и бросание в воду трупа. “В окрестностях Алексинца (Восточная Сербия), когда нет дождя, выкапывают утопленника, который утонул в этом году, и бросают его в реку, веря, что дождь после этого пойдет”. Подобные действия практиковались и в Полесье. Они понимались не только как магическое средство провоцирования небесной влаги (дождя) путем операций с земной водой (поливание водой, бросание в воду и т. п.), но и как способ “искупления” вины, состоявшей в нарушении запрета погребать в земле нечистого покойника.
(По статье С. М. Толстой “Дождь в фольклорной картине мира”)
