Прежде всего, в славянской мифологии русалки чаще всего никакие не морские полудевы-полурыбы, а обычные женщины с ногами, без всяких хвостов.

Они выглядят как девушки и женщины с распущенными светлыми волосами в белых одеждах. Простоволосость, недопустимая в обычных бытовых ситуациях для крестьянской девушки — типичный и значимый атрибут: «Ходит как русалка (о нечёсанной девке)» (из словаря Даля).

В фольклоре русалки – это покойницы, причём неправильно умершие и из-за этого не имеющие упокоения на том свете. Представление о людях, умерших неправильной или нечистой смертью, — одно из самых древних в восточнославянской мифологии. Сюда относятся чаще всего самоубийцы, те, кто умер без покаяния, занимавшиеся при жизни колдовством и знавшиеся с нечистой силой, а также люди, умершие до брака, — потому что с точки зрения народной традиции неправильной является всякая смерть человека, который не изжил своего положенного века и не выполнил заложенную для него жизненную программу, особенно если он умер, не вступив в брак и не оставив потомства (в первую очередь это касается девушек, умерших в период между обручением и венчанием). Кроме того, в украинской и белорусской традиции часто русалками становятся девушки, которые умерли на Троицкую неделю.

На Троицкую неделю (50–55 дни начиная с Пасхи) приходится пик солнечной активности и цветения растений, и в соответствии с очень древними представлениями это связывается с возвращением душ умерших на землю. Вероятно, слово «русалка» восходит к древнегреческим «розалиям», или «русалиям», — празднику роз, который отмечался в античном мире в начале мая, посвящённый умершим. В этот период устраивались поминальные обряды и на гробницы умерших возлагали розовые венки.

Вернувшись на землю, русалки бегают по ржи, качаются на ветвях деревьев, танцуют, устраивают хороводы. В этот период они очень опасны для людей: нападают, пугают, щекочут до смерти, вообще причиняют очень много неудобств. Кроме того, они могут приходить в свои дома, и там для них оставляют пищу и какую-то одежду, особенно люди, у которых кто-то из родни умер неправильной смертью и имел шанс стать русалкой.

После окончания Троицкой недели, в первый день Петровского поста или в воскресенье перед ним, русалки должны уйти назад, в иной мир. Для того чтобы это наверняка произошло, существовал особый обряд, который назывался «проводы русалки», или «изгнание русалки». Для него в последний день Троицкой недели делали соломенное чучело и с пением специальных песен всем селом выносили за границы села, в поле или в лес, а там ритуально уничтожали: топили в реке, сжигали или разрывали на кусочки и разбрасывали по полю. Второй вариант этого обряда — когда какую-нибудь девушку наряжали русалкой (одевали в светлые одежды, закрывали лицо), под руки, с пением специальных обрядовых песен, выводили за пределы села и оставляли. Эта девушка, посидев какое-то время где-нибудь в поле или под кустом, тихонько возвращалась к себе домой и продолжала жить своей обычной жизнью.

Мы видим, что семантически эти восточноевропейские русалки связаны с растениями, но не с водоемами. В текстах может говориться о том, что они выходят из воды, но это один из многочисленных вариантов — точно так же они могут приходить с кладбища или просто с того света. Кроме того, в народной традиции чрезвычайно слабо проявляется любовная сюжетная линия, которую так любят эксплуатировать писатели и поэты-романтики: русалки почти не занимаются соблазнением мужчин. Редкие тексты, в которых русалка все-таки соблазняет земного мужчину, как подозревает целый ряд фольклористов, спровоцированы именно книжностью, знанием литературных текстов, а не собственно народной традицией.

И украинские, и белорусские, и русские русалки — это вполне нормальные, даже красивые женщины. Но если в европейской романтической традиции их красота всячески подчеркивается, то у славянских русалок это не слишком актуально. Упоминания о русалках с рыбьим хвостом в народных поверьях достаточно редки и, по-видимому, появились под книжным влиянием. Западноевропейские русалки внешний вид унаследовали от художественных изображений гомеровских сирен, славянские сходны с древнегреческими нимфами. Славянские русалки ничего особенного не поют и вообще по большей части молчат. То есть славянские русалки похожи на обычных девушек и женщин, ничем особенно от них не отличаясь ни по облику, ни по поведению.

“РУСАЛКА”

Русалка плыла по реке голубой,
Озаряема полной луной;
И старалась она доплеснуть до луны
Серебристую пену волны.

И шумя и крутясь, колебала река
Отраженные в ней облака;
И пела русалка – и звук ее слов
Долетал до крутых берегов.

И пела русалка: “На дне у меня
Играет мерцание дня;
Там рыбок златые гуляют стада;
Там хрустальные есть города;

И там на подушке из ярких песков
Под тенью густых тростников
Спит витязь, добыча ревнивой волны,
Спит витязь чужой стороны.

Расчесывать кольца шелковых кудрей
Мы любим во мраке ночей,
И в чело и в уста мы в полуденный час
Целовали красавца не раз.

Но к страстным лобзаньям, не зная зачем,
Остается он хладен и нем;
Он спит – и, склонившись на перси ко мне,
Он не дышит, не шепчет во сне!”

Так пела русалка над синей рекой,
Полна непонятной тоской;
И, шумно катясь, колебала река
Отраженные в ней облака.

М. Ю. Лермонтов, 1836