В эпистолярной культуре России XVII-XIX веков имели место письма утешения, или утешительные письма. В архивах русских царей, дворянства можно найти образцы утешительных писем, написанных родственникам умерших.

Написание писем соболезнования (утешения) было неотъемлемой частью общепринятого этикета, наряду с письмами известительными, любовными, наставительными, повелительными.

Письма соболезнования были одним из источников многих исторических фактов, в том числе хронологической информации причин и обстоятельств смерти людей. В XVII веке ведение переписки было прерогативой царей и царских чиновников. Письма соболезнования, утешительные письма относились к официальным документам, хотя существуют личные послания в ответ на события, связанные со смертью близких людей. Вот что пишет историк о царе Алексее Михайловиче Романове (вторая половина XVII века).

«Уменье входить в положение других, понимать и принимать к сердцу их горе и радость было одною из лучших черт в характере царя. Надобно читать его утешительные письма к кн. Ник. Одоевскому по случаю смерти его сына и к Ордину-Нащокину по поводу побега его сына за границу – надобно читать эти задушевные письма, чтобы видеть, на какую высоту деликатности и нравственной чуткости могла поднять даже неустойчивого человека эта способность проникаться чужим горем. В 1652 г. сын кн. Ник. Одоевского, служившего тогда воеводой в Казани, умер от горячки почти на глазах у царя. Царь написал старику-отцу, чтобы утешить его, и, между прочим, писал: «И тебе бы, боярину нашему, через меру не скорбеть, а нельзя, чтобы не поскорбеть и не поплакать, и поплакать надобно, только в меру, чтобы Бога не прогневить». Автор письма не ограничился подробным рассказом о неожиданной смерти и обильным потоком утешений отцу; окончив письмо, он не утерпел, еще приписал: «Князь Никита Иванович! Не горюй, а уповай на Бога и на нас будь надежен».

В XVIII-XIX веках эпистолярная культура была неотъемлемой частью повседневной дворянской жизни. В отсутствии альтернативных видов коммуникации письмо было средством не только передачи информации, но и выражения чувств, эмоций, оценок, как при непосредственном общении лицом к лицу. Письма того времени были очень похожи на доверительную беседу, основываясь на речевых оборотах и эмоциональных окрасках, присущих для устного разговора, они отражали индивидуальность, эмоциональное состояние писавшего. Переписка позволяет судить о представлениях и ценностях, психологии и мироощущении, поведении и образе жизни, круге общения и интересах писавшего, основных этапах его жизни.

Среди писем, имеющих отношение к факту смерти, можно различить 3 основных группы.

Первая группа – письма, извещающие о смерти близкого человека. Их рассылали родственникам и знакомым умершего. В отличие от более поздних писем, послания того времени были скорее эмоциональной оценкой произошедшего события смерти, чем носителем фактической информации, приглашением на похороны.

Вторая группа – это собственно утешительные письма. Они зачастую были ответом на письмо-извещение. Но даже если скорбящий не посылал известительного письма о смерти своего родственника, утешительное письмо было непременным символом траура и общепринятой церемонии поминовения усопшего.

Третья группа – это письменные ответы на утешительные письма, которые также были неотъемлемой частью письменной коммуникации и траурного этикета.

В XVIII-XIX веках в помощь пишущим на нелегкую тему стали издавать так называемые «Письмовники». Это были руководства по написанию официальных и частных писем, дававшие советы, как написать, оформить письмо в соответствии с общепринятыми канонами и правилами, приводились образцы писем, фраз и выражений применительно для различных жизненных ситуаций, включая случаи смерти, выражения соболезнований. «Утешительные письма» – один из разделов письмовников, дававший советы, как поддержать скорбящего, выразить свои чувства в социально-приемлемой форме. Утешительные письма отличались особым стилем, полным сентиментальности и чувственных выражений, призванным облегчить страдания скорбящего, утешить его боль от потери. Согласно этикету, получение утешительного письма обязательно требовало от получателя написания ответа.

Вот пример рекомендаций по написанию утешительных писем в одном из письмовников XVIII века «Всеобщий секретарь, или новый полный письмовник». (Типография А. Решетникова, 1793 год)

Письма утешительные «В сем-то роде писем сердце должно быть тронуто и говорить одно, без помощи разума. …От всякого благопристойного приветствия можно себя уволить, кроме сего, да и нет похвалительнейшего обыкновения, как утешать друг друга в печалях. Судьба толико наносит нам несчастий, что бесчеловечно мы бы поступили, если бы не подавали взаимно один другому таковых облегчений. Когда особа, к которой мы пишем, с излишеством предается печали своей, то вместо того, чтоб вдруг удержать первые оной слезы, должны мы смешивать свои; поговорим о достоинстве друга или сродника скончавшегося. В сем-то роде писем можно употребить черты нравоучения и благочестивых чувствований, смотря по возрасту, нравам и состоянию пишущего, к кому пишут. Но когда мы пишем к таким особам, кои должны более радоваться, нежели печалиться о чьей-то смерти, то лучше оставить столь живые представления. Признаюсь, что не позволено приноравливаться к тайным чувствованиям их сердца откровенным образом: благопристойность это запрещает; благоразумие требует в таковых случаях и распространяться и оставлять великие соболезнования. В других случаях можно пространнее говорить о бедствиях, неразделенных с человеческим состоянием. Вообще сказать: всяк из нас каких несчастий не претерпевает в жизни сей? Неимущество заставляет трудиться от утра до вечера; богатство ввергает в крайние мучения и беспокойство всех хотящих собрать и сохранить оное. И нет ничего обыкновеннее, как видеть льющиеся слезы о смерти сродника или приятеля».

А так выглядели образцы утешительных писем, приводимые в качестве примеров для написания.

«Государыня моя! Не для того, чтобы унять вас от вашего сетования, имею честь писать к вам письмо сие, ибо печаль ваша весьма правильна, но чтоб предложить вам мои услуги, и все то, что от меня зависит, или лучше сказать, чтоб обще с вами оплакивать кончину любезного супруга вашего. Он мне был друг и доказал дружбу свою бесчисленными благодеяниями. Рассудите ж, государыня, не имею ли причины жалеть об нем и приобщить слезы мои к слезам вашим общей нашей печали. Ничто не может утешить мою прискорбность, кроме совершенной покорности Божией воле. Одобряет же меня и христианская его кончина, уверяя о блаженстве души его, а благочестие ваше подает мне надежду, что и вы будете моего мнения. И хотя ваше с ним разлучение жестоко, однако надлежит утешаться небесным его благополучием и предпочитать оное здешнему своему маловременному удовольствию. Почтите его вечным содержанием в памяти вашей, воображая его достоинства и любовь, которую он имел к вам в своей жизни. Веселите себя воспитанием детей ваших, в коих вы его ожившего видите. Естьли ж иногда и слезу по нем пролить случится, то верьте, что и я вместе с вами об нем плачу, да и все честные люди жалость свою с вашею сообщают, между которыми он приобрел себе любовь и почтение, так что он в памяти их никогда не умрет, а наипаче в моей; потому что я с особливым усердием и почтением, государыня моя! Ваш…»